Выдвину предположение, что если создание новых институтов развития не дает прироста коммерциализации результатов интеллектуальной деятельности – научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР), то проблема, наверное, лежит в несколько иной области.
Действительно, если у нас сдается в год несколько тысяч НИОКР и предположив, что люди, их выполняющие, ответственны и честны (иначе это вопрос к другим структурам), то почему результаты этих работ ложатся на полки и начинают покрываться там пылью, а не становятся базой для успешных стартапов? Только ли дело в том, что «наши ученые не могут заниматься бизнесом»?
С другой стороны, как получается, что пара студентов-недоучек американского университета, имея по ноутбуку на брата, быстро поднимают миллионные инвестиции? Легче всего конечно предположить, что они – дальние родственники Ротшильдов и Рокфеллеров, но столько стартапов появляется, что такого количества родни у этих семейств даже до пятого колена представить себе сложно.
Что же такого важного отличает поведение российского исследователя – инноватора от его заокеанского коллеги? Что делает российский ученый по завершении НИОКР? Пишет многотонный отчет и посылает пару статей в рецензируемые журналы, где они год-два ждут публикации, регистрирует какой-то объект интеллектуальной собственности (ОИС, intellectual property - IP). Что делает его американский коллега? Почти тоже самое, но в другом порядке. Сначала идет в патентный офис и регистрирует свой IP priority, делает заявку на патент. А потом спокойно выкладывает свои статьи в Интернете и пишет отчеты. (Давайте пока отложим в сторону заказные корпоративные разработки в режиме ноу-хау).
ЗАЧЕМ исследователю патент? А затем, что он подтверждает его право на придуманный объект интеллектуальной СОБСТВЕННОСТИ. А там, где чуткое ухо бизнеса слышит слово «собственность», возникает и стандартный набор операций с ней: купить, продать, сдать в аренду, заложить…
Патент уже можно и продать, и купить. Его можно сдать в аренду (дать кому-то лицензию на ОИС/IP), а можно и заложить в банке, фонде, частному лицу. Как-то ускользает в России понимание того, что венчурные фонды, по сути – это ломбарды интеллектуальной собственности . И они дают деньги стартаперам не за красивые глаза, а за патентуемые идеи. Да, «знаниевое» законодательство в США шире трактует интеллектуальную собственность, чем индустриальное законодательство России, позволяя патентовать бизнес-модели и алгоритмы и другие нематериальные объекты.
Давайте рассмотрим некую идеальную модель развития событий после выполнения НИОКР ( в США, конечно, посложнее, но мы же хотим построить более эффективную систему)
1. Ученые, завершив исследования, регистрируют заявку на объекты интеллектуальной собственности,
2. Эти ОИС оцениваются независимыми аудиторскими структурами и определяется их рыночная стоимость: как квартиры, автомобиля и т.д.,
3. Эту оценку они показывают венчурным предпринимателям и те согласно кивают - да, нам интересно это продавать, они вместе регистрируют компанию, в уставной фонд которой кладется данная интеллектуальная собственность, тем самым обеспечивая защиту интересов исследователей.
4. Уже с предпринимателем все они идут в венчурный фонд или к инвестору и тот радостно дает им денег под залог патента, без проволочек и карго-конкурсов – вот права на собственность, вот оценка, вот ваши деньги.
4.1. Или же фонд/инвестор дает не деньги, а поручительство перед банком на необходимую сумму и тогда уже включается стандартный рыночный игрок – банк, который и финансирует и контролирует дальнейшее развитие проекта. Банк уже требует бизнес-план, контролирует финансовые потоки, то есть тоже занимается любимым и понятным ему делом.
5. На полученные деньги, команда допиливает продукт и, (правильно, друзья!) регистрирует уже новые ОИС и снова переходит к п.2, поднимая, однако, уже другие деньги, уровня миллионов долларов (раунд А), и так повторить N раз, до капитализации в миллиард долларов.
6. Почему это выгодно инвесторам и фондам? Потому что они, если команда провалится, спокойно продадут патенты крупному игроку на рынке, который купит их из соображений ̶о̶б̶щ̶е̶й̶ ̶в̶р̶е̶д̶н̶о̶с̶т̶и̶ ограничения конкуренции со своими продуктами. А если не провалится – все равно продадут, но уже в 10-100-1000 раз дороже и с командой.
То есть, если мы по серьёзной развиваем технологические инициативы, то нужно создавать не новые управляющие компании, а развивать рынок работы с интеллектуальной собственностью - оценки и оборота. И, если американские университетские городки утыканы патентными бюро больше, чем кафешками, то где найти качественного патентного консультанта в России?.. Поверенные «старого образца» максимум предлагают патентный поиск, с которым Гуглопатенты справляются быстрее, лучше и бесплатно. А те люди, с которыми можно действительно говорить об интеллектуальной собственности стоят как-то уж совсем заоблачно дорого.
Значит, если уж говорить о роли корпораций развития, то развивать нужно рынок интеллектуальной собственности, чтобы исследователь-изобретатель-инноватор мог бесплатно/в долг/под небольшой процент бизнеса оформить конкурентоспособные ОИС и получить под них деньги или поручительство перед банком. Хорошо бы банки обучить работе с залогами в виде ОИС. И конечно же, институты развития должны подготовить и внести изменения в Четвертую часть Гражданского кодекса, осовременив ее насколько это нужно для регистрации в собственность современных нематериальных активов – алгоритмов, интерфейсов, бизнес-моделей и т.д.
А еще лучше – помочь нам сделать автоматизированную систему оценки качества интеллектуальной собственности, что мы пробиваем уже два года почти.